Появление этого и трех других граффити, оставленных 27 марта 2015 года в Казани, — один из эпизодов дела о протестных надписях, в 2014—2015-м нанесенных на различные городские объекты. По делу были привлечены два местных жителя — 43-летний Мансур Мусин и 30-летний Эмиль Камалов. Мусина в суде признали невиновным, а Камалова отправили в психбольницу.

18 июня 2016 года татарский главк ФСБ сообщил, что дело Мусина и Камалова направлено в Вахитовский райсуд Казани. Как утверждали силовики, обвиняемые — «активные сторонники идей национализма и сепаратизма». Оба, заявляла спецслужба, дали признательные показания, подтвердив в частности свою принадлежность к националистическому сообществу «Правые татары» (Tatar bozqurd).

Кроме того, утверждалось, что СКР вменил Мусину анонимную публикацию во «Вконтакте» призывов к выходу Татарии из состава России и «к осуществлению экстремистской деятельности на территории республики, к возбуждению национальной розни, а также изображений нацистской символики и высказываний, побуждающих к осуществлению насилия по отношению к представителям государственной власти и на национальной основе».

В действительности, однако, материалы в отношении каждого из фигурантов выделили в разные производства. Мусин был задержан 18 августа 2015 года и отправлен в СИЗО. Камалова в том же месяце поместили в Казанскую спецпсихбольницу с интенсивным наблюдением. Как утверждалось, он еще с 2009-го состоит на учете в психиатрическом диспансере.

При этом суд над Мусиным на момент публикации сообщения ФСБ продолжался уже несколько месяцев — с марта 2016 года. Слушания проходили в закрытом режиме. Политзеку вменили части 1, 2 статьи 280 (публичные призывы к экстремизму, в том числе через интернет), пункт «в» части 2 статьи 282 (возбуждение ненависти либо вражды в составе организованной группы) и часть 2 статьи 214 УК (вандализм, совершенный в составе группы лиц по мотивам ненависти или вражды).

Относительно эпизодов с граффити обвинение утверждало, что надписи наносил Камалов, а Мусин лишь подсказал ему эту идею. При этом если Мусину вменяли 10 эпизодов с граффити, датированных декабрем 2014 — июлем 2015 года, то Камалову — больше 10, причем утверждалось, что надписи он наносил с октября 2014-го, а его «противоправную деятельность» пресекли в августе 2015-го. Таким образом, из материалов дела Камалова следовало, что он начал проводить акции еще до того, как Мусин предложил ему это.

На следствии в августе — сентябре 2015 года Мусин заявлял, что наносил надписи лично, однако в суде он от этих показаний отказался. Следователь, пояснил политзек, обещал за признательные показания перевести его под домашний арест, но слова не сдержал.

В прениях сторон помощник прокурора Вахитовского района Регина Кафарова запрашивала для Мусина пять лет общего режима. Однако 9 сентября 2016 года зампред Вахитовского райсуда по уголовным делам Артем Идрисов оправдал подсудимого как по 214-й, так и по 280-й статье за недоказанностью обвинения, а обвинение по 282-й переквалифицировал с части 2 на часть 1, исключив признак организованной группы, и дал Мусину два с половиной года колонии-поселения.

О решении по делу Камалова СКР сообщил 11 ноября 2016-го. Ему вменялась лишь часть 2 статьи 214 УК. Обвинение, сославшись на выводы психэкспертизы, добивалось отправки подсудимого на принудительное лечение. Именно такое постановление и было вынесено.

Всего, по данным центра «Сова», с середины 2014 до конца 2015-го в Казани появилось более десятка протестных граффити.

Летом 2014 года у ДК Меховщиков на углу улиц Ахтямова и Тукая была оставлена надпись «Смерть русским». (Она Мусину и Камалову не вменялась.)

14 декабря 2014-го на храме-памятнике Спаса Нерукотворного на реке Казанке появились сделанные красной краской граффити «1552» (год аннексии Россией Казанского ханства), «1552. Никто не забыт, ничто не забыто», «Татар, уян!» (тат. «Татарин, пробудись!»), «Азатлык!» (тат. «Свобода!») и «Лена, зачем ты крестила наших детей? Твой Ильфатик».

20 декабря на здании по адресу ул. Декабристов, 93 появилось граффити «Батырша, вернись! Спаси свой народ!» (Батырша́, или Габдулла Гали углы, — предводитель татаро-башкирского восстания 1755—1756 годов).

27 марта 2015-го в подземном переходе между Центральным стадионом и Кремлем наряду с граффити «Смерть оккупантам!» появились надписи «Долой московско-чекистскую хунту!», «Свободу татарскому народу!» и «Свободу Рафису Кашапову!».

В начале апреля у театра им. Камала на парапете было оставлено граффити «Свободу Кашапову и Савченко! Путина — в Гаагу!».

В середине того же месяца на стене бойлерной у 2-го корпуса Казанского университета написали «Русские свиньи, уезжайте».

10 июля 2015 года у Кремля на Ленинской дамбе был нанесен лозунг «Слава Украине! Героям слава!».

17 июля на здании по адресу ул. Щапова, 37 появились граффити «Свободу Рафису Кашапову!» и «Путина — в Гаагу!».

В том же месяце на парапетах набережной озера Кабан были оставлены некие надписи, которые, по утверждениям силовиков, возбуждают религиозную ненависть. Текстов граффити центр «Сова» не привел. Отмечалось, что по факту акций на Щапова и на набережной Кабан было возбуждено особое дело по части 1 статьи 282.

3 августа на здании Казанского технологического университета по ул. Маркса, 72 появилось граффити «Смерть жидам и русне, слава булгарской весне!».

Наконец, 28 ноября 2015 года — то есть уже после задержания Мусина и Камалова — на стене бойлерной во дворе дома по пр-ту Ямашева, 78 была нанесена надпись «Умрите, русские ублюдки!!!».

После акции в храме-памятнике Спаса Нерукотворного прокуратура Татарии первоначально отказалась открывать дело, заявив, что не усматривает в нанесении надписей состава преступления. Возбуждения дела добился лидер регионального Общества русской культуры, а также отделения Национал-демократической партии Михаил Щеглов. Первоначально дело было квалифицировано лишь по статье о вандализме.

Через некоторое время следствие приостановили — как утверждалось, из-за невозможности установить причастных к акции. Однако в июне 2015 года уже прокуратура настояла на возобновлении расследования.

После начала суда по делу Щеглов не исключал, что обвинение против Мусина сфабриковано, а в действительности он к акции в храме-памятнике отношения не имел.