Кетамин — многообещающее психоделическое лекарство от депрессии. В 2019 году Минздрав США одобрил назальный спрей на основе кетамина для тех, кто страдает этим психическим расстройством. Советские медики применяли кетаминовую психотерапию для лечения зависимостей у своих пациентов. Однако сейчас в России препарат помнят в другом качестве — как популярный уличный наркотик.

Для «Базы» журналист Андрей Каганских рассказывает историю исследований кетамина, а также пробует экспериментальное лекарство на себе.

Котор, Черногория

Апрель 2019-го

Я лежу на больничной койке небольшой частной клиники в крохотном черногорском городе Доброта. Через окно виден берег Боко-Которской бухты.

Нарколог из России накрывает мои глаза повязкой. Из ноутбука на прикроватном столике играет неизвестная мелодия на китайской дудке (такая могла звучать на каком-нибудь нью-эйджерском уроке йоги). В моей вене катетер. По нему в тело поступает кетамин. По ощущениям — я как бы немного пьянею: становится лениво двигаться, голова липнет к подушке. Слегка немеют кончики рук и ног.

Доктор рассказывает, как работает вещество в зависимости от дозировки. Он делит погружение в кетаминовый транс на уровни глубины: «На первом уровне кетамин вызывает эмпатогенные переживания, чем-то похоже на экстази. Второй уровень — это внетелесный опыт и мягкая диссоциация. Третий уровень — околосмертные переживания. На четвёртом уровне наступает Смерть эго».

Я отвечаю, что не ожидал такого полноценного и глубокого трипа (психоделического опыта. — Прим. ред.). Это мне кажется, что отвечаю, — губы онемели и отказываются двигаться.

Врач молчит. Я отчётливо чувствую, как кушетка движется, словно меня куда-то везут. Спустя несколько минут мои пальцы начинают жадно бегать по простыне — я пытаюсь найти хоть какой-то ориентир в пространстве, потому что в голове уже нет никакой кровати, клиники или катетера.

Музыка замедляется. Я парю, пока узкие улочки Доброты искажаются, отрицая все законы пространства — крыши и стены домов увеличиваются, образуют единую плоскость и превращаются в тоннель, закручиваются в петли. На секунду я думаю: «А что, если теперь так будет всегда?», — но уже не испытываю по этому поводу никаких эмоций. Вместо них меня захватывают случайные обрывки воспоминаний и ощущение грядущей смерти. При этом я испытываю просто невероятное спокойствие.

Я лечу над Черногорией — разглядываю бухту с высоты птичьего полета. Мысли сливаются с музыкой, превращаются в гул. Я не чувствую своего тела. Вернее, отчётливо понимаю, что тела больше нет. Кусочки домов и неба окончательно пропадают: вместо них остаётся только льющийся мне прямо в зрачки свет — чем-то похоже на калейдоскоп. Сознание рассыпается следом за пространством — от меня как будто вообще ничего больше не осталось.

Это был самый большой психоделический опыт в моей жизни. Все из-за кетамина — это мощный диссоциативный анестетик, а также популярный уличный наркотик. А ещё это самое многообещающее лекарство для нередко не поддающейся лечению болезни, которой во всём мире страдают по меньшей мере 300 миллионов человек, — депрессии.

Несмотря на то что в рамках психоделической терапии учёные по всему миру активно изучают ЛСД, DMT, МДМА, псилоцибин, в 2019 году именно кетамин первым одобрил в качестве лекарства для устойчивой к лечению депрессии американский Минздрав (точнее Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов при нём, далее FDA. — Прим. ред.).

Советская психоделическая терапия

В 1983 году молодой нарколог Евгений Крупицкий только закончил университет. Он прошёл интернатуру в Ленинградском областном наркологическом диспансере и остался там работать врачом.

Тогда же Крупицкий впервые услышал о кетамине. Его друзья — хирург и анестезиолог — рассказали ему о недавней операции. Один делал наркоз другому. Операция была небольшая, и они решили снизить дозировку анестетика кетамина — не «выключать» врача на время процедуры, а просто облегчить боль. В результате вместе с анестезией друг Крупицкого испытал первый в своей жизни психоделический опыт.

«Я был так впечатлен его рассказом, что решил использовать кетамин как вспомогательное средство для психотерапии», — вспоминает нарколог.

Дело в том, что кетамин по-разному действует в зависимости от дозировки. Самые большие дозы используются тогда, когда препарат играет роль анестетика — это до сих пор основная статья его применения.

Классическая общая анестезия — это короткая лекарственная кома. Кетамин же вводит пациентов в подобие транса — дыхание не останавливается, потери сознания не происходит. Мозг продолжает работать, но перестаёт получать сенсорные сигналы — в том числе и болевые. Поэтому во время операций с таким наркозом у пациента могут быть открыты глаза. Это отключение от реальности и есть диссоциация — способ настолько безопасный, что используется в детской хирургии.

В начале и конце наркоза пациенты видят галлюцинации, но не запоминают их — в глубоком трансе кетамин отключает память. Еще во время операций психоделику кетамина принято блокировать другими лекарствами (обычно они просто оставляют человека без сознания).

В маленьких дозировках — их ещё называют субанастетическими — кетамин дает людям полноценный психоделический трип, чем-то похожий на транс. Особенно если закрыть глаза.

Если принять ещё меньше вещества — например, занюхать дробленые кристаллы, — то эффект кетамина больше всего похож на алкогольное опьянение. Он расслабляет, успокаивает, включает у людей эмпатию (как МДМА и другие эмпатогены), немного стимулирует.

Но тогда, в 1983 году, Евгений Крупицкий знал об эффекте кетамина только по опыту своих друзей. «Это был Советский Союз. Мы изобретали велосипед», — вспоминает он. К тому моменту психоделический эффект кетамина уже был как-никак описан в иностранных книгах, но в советских библиотеках, говорит Крупицкий, их было не достать.

Через год в наркодиспансере Ленобласти Крупицкий начал опыты по изучению психоделических эффектов кетамина для лечения зависимостей.

«Мы хотели использовать психоделические состояния для того, чтобы избавить людей от алкогольной зависимости при помощи фармакогипноза. Внушали отвращение к вкусу и запаху алкоголя. Но довольно быстро — через несколько месяцев работы — мы поняли, что имеем дело с совершенно другим типом опыта. Мы поняли, что с помощью кетаминовой психотерапии мы можем помочь пациентам найти новые ценности и смыслы в жизни — не связанные с алкоголем», — рассказывает Крупицкий.

Гипотеза Евгения Крупицкого заключалась в том, что при помощи кетаминового трипа и психотерапии можно как бы направить жизни алкоголиков и наркозависимых (в основном от героина) в новое русло. Погружение должно быть глубоким: во время кетаминовых сессий психоделический эффект этого вещества усиливался другими препаратами. До и после опыта с пациентом говорил психотерапевт — вместе они занимались трактовкой психоделических переживаний, полученных при помощи кетамина.

Напрямую пациентам не говорили, какой препарат будет использоваться для терапии — все они подписывали информированное согласие, где вместо слова «кетамин» было его химическое название.

Во время кетаминовых сессий Крупицкий ставил пациентам специальную музыку — в основном жанра нью-эйдж — например, японца Китаро или француза Жан-Мишеля Жарра. Он говорит, что при помощи правильно подобранной музыки можно добиться более глубокого психоделического опыта.

За следующие 10 лет через кетаминовую психотерапию Крупицкого прошло больше 1000 человек. Это был успех — добиться длительной ремиссии вышло у примерно 65% пациентов. Для сравнения — используемые в то время способы терапии в наркодиспансерах помогали менее чем четверти пациентов.

«В России [кетамин] был особенно сильным инструментом [для терапии]. В 1960-х годах здесь не было психоделической революции, и поэтому почти никто не понимает, что значит слово “психоделический”», — писал Крупицкий в одной из своих работ.

Это были первые доказательные исследования такого масштаба по кетаминовой психоделической терапии в мире. В Штатах их начали проводить ближе к 2000-м.

Клубный наркотик против депрессии

Кевину (имя изменено по просьбе героя. — Прим. ред.) немного за 40. Он живёт в городе Лонг-Бич, который вплотную прилегает к Лос-Анджелесу. Работает адвокатом, специализируется на криминальных делах. У Кевина есть жена, двое детей, хорошая зарплата и небольшой дом с деревом на лужайке в одноэтажном пригороде.

«К сожалению, ничего необычного или красивого», — подмечает Кевин почти без эмоций, когда я допрашиваю его о пейзажах в городе. У него приятный и спокойный голос. Он делает небольшие паузы, перед тем как открыть рот, разговаривает очень строго и выверенно, сухо — может быть, это отпечаток профессии, а может — болезни.

Больше 20 лет — то есть больше половины своей жизни — Кевин страдает депрессией. Диагноз ему поставили еще в старших классах школы. Обычно антидепрессанты выписывают с расчетом, что пациент будет их принимать в течение одного-двух лет. Иногда чуть дольше — чтобы снизить риск рецидива. Кевин же без остановки пьёт антидепрессанты с того момента, как ему поставили диагноз.

«Я страдаю от навязчивых идей о самоубийстве: представляю, как кладу пистолет себе в рот и нажимаю на курок — этот образ я вижу почти постоянно. Это неосознанно — мозг сам приказывает думать о выстреле», — делится Кевин. Как правило во время терапии депрессии пациентам вводят дозы, которые не вызывают сильных галлюцинаций, но иногда больной всё равно попадает в глубокий транс.

Лекарства от депрессии уже прошли большой путь от амфетаминов и опиатов до самых современных антидепрессантов (в основном — ингибиторов обратного захвата серотонина), но даже они оставляют желать лучшего. Например, в списке побочных эффектов самых популярных лекарств среди прочего можно найти снижение либидо, заболевания сердца и навязчивые идеи о самоубийстве.

Антидепрессанты последних поколений просто не работают для трети пациентов.

После 20 лет поисков Кевин нашел кетамин — он прочитал новость о легализации такой терапии FDA. Психотерапевт был не против — американский регулятор рекомендует кетаминовую терапию пациентам, которые перепробовали не менее трех антидепрессантов — это как раз случай Кевина. Он без труда нашёл себе врача для инъекций всего в часе езды от дома — сейчас в Южной Калифорнии работать с кетамином готовы уже десятки специалистов.

В рамках первого курса лечения врач выписал ему пять уколов — по одному в неделю. «Я немного нервничал. Это был мой первый психоделический опыт, и я боялся, что у меня будет паническая атака», — рассказывает Кевин.

Пару лет назад он ездил в отпуск в мексиканский город Тулум, знаменитый своими пещерами со свисающими с потолка сталактитами и ярко-сиреневой водой. В своём первом кетаминовом трипе мужчина снова оказался в этих пещерах, летал по ним (ощущение полёта — в целом характерная черта кетаминовой психоделики) — но вместо сиреневого каждая секция этого каменного лабиринта была окрашена в новый цвет. Для Кевина эти цвета отражали эмоциональное и лирическое содержимое комнат. Погружение прошло без паники.

Сейчас основной причиной появления депрессии считаются неполадки с гормоном серотонином. Это нейромедиатор — посредник для электрохимических импульсов от нервных клеток, и, как у всего в нейронауках, у серотонина много функций в человеческом теле. Самая известная из них — это регулирование настроения. Поэтому его прозвали «гормоном счастья».

Антидепрессанты, работающие с серотонином, появились в середине прошлого века и до сих пор находятся в топе самых выписываемых психиатрических лекарств.

Но есть одна проблема — наука не уверена (и никогда не была уверена), что причины депрессии связаны с серотонином. Исследования показывают, что антидепрессанты, работающие с этим нейромедиатором, могут помочь избавиться от симптомов болезни, но тому, что неправильный баланс серотонина является причиной депрессии, доказательств нет.

Кетамин работает с другим нейромедиатором — глутаматом. Этот нейромедиатор является одним из основных в головном и спинном мозге. Исследования эффекта кетамина навели учёных на новую гипотезу: возможно, причину депрессии следует искать именно в балансе глутамата. У поисков есть хорошее подспорье — чтобы серотониновые антидепрессанты начали работать, могут понадобиться месяцы или даже годы, а кетамин действует уже в течение нескольких часов после инъекции.

Эффект от кетамина Кевин почувствовал уже после второго укола — появилась концентрация, стало проще работать. Улучшилось настроение — это заметили жена с детьми. Изменения увидели даже те друзья, которые не знали его о болезни. Но главное — у Кевина пропали суицидальные мысли. Они просто больше не появляются. Он называет кетамин самым эффективным антидепрессантом, что он пробовал.

Маленькая дозировка

— У меня где-то была наличка, — я шарюсь в кармане.

— Я через деньги не нюхаю, — отвечает Саша (имя изменено по просьбе героя. — Прим. ред.).

У Саши длинные чёрные запутанные волосы — они красиво свисают, когда он наклоняется над подставкой, чтобы рассыпать кристаллы. Он музыкант: пишет музыку, ставит свою и сводит чужую на рейвах.

Комната Саши похожа на один большой лежак: на полу расстелен мягкий ковролин, он перетекает в стоящие бок о бок кровать и кресло, вместе они образуют одну единую мягкую плоскость.

«Под кетамином бывает двигаться сложно, я предпочитаю принимать его на домашних вечеринках. В клубе можно, если с кокаином напополам: ты не теряешь двигательной активности, но всюду видишь шлейфы», — говорит Саша.

Он рассказывает, как при помощи кетамина заканчивает «мефедроновые запои»: «Кетамин помогает выходить из очень неприятных загулов с порошками или кристаллами. Мне с ним хочется простых человеческих радостей — прогулок, еды, информации… Людей, детей, собак. Это как перезагрузка».

Саша делает небольшие дорожки. Это самый популярный способ принимать кетамин. Достаточно маленькие, чтобы испытать опьянение, чем-то похожее на алкогольное. Но не такие большие, чтобы у него начался полноценный психоделический транс.

Состояние, которое наступит после такой дозы, называется дереализацией — кажется, что окружающий мир нереален. Будто это всё происходит с кем-то другим. Восприятие сбивается так, что можно увидеть свои руки и принять за часть чужого тела. При этом человек начинает лучше воспринимать звуки и цвета, наступает лёгкая эйфория, появляются небольшие галлюцинации.

Саша — единственный человек в Москве из моих знакомых, кто употребляет кетамин хоть сколько-нибудь часто. В России это наркотик-маргинал. На Hydra — крупнейшем наркорынке в российском даркнете — лоты с кетамином составляют меньше 1% от всех предложений площадки.

«В Москве кетамином интересуются ребята, которые поторчали на нём в Берлине или Лондоне — там его дофига», — считает Саша.

Англия считается страной — чемпионом по количеству кетаминовых наркопотребителей. Там, по данным соцопросов, в группе от 16 до 59 лет кетамин употребляют примерно 280 000 человек (и это самая большая цифра за историю наблюдений).

Зависимость от кетамина — психологическая. При самых маленьких дозировках люди возвращаются к кетамину ради успокаивающего эффекта и чтобы ощутить дистанцию от реальности.

Если бы Саша нюхал кетамин чаще, он бы почувствовал, как формируется толерантность к веществу, — со временем эффект пропадает и приходится увеличивать дозировку, может появиться синдром отмены. Наркологи фиксировали истории пациентов, которые из-за этого принимали до 15 граммов вещества в неделю. В таких количествах кетамин может вызвать сильное воспаление мочевого пузыря и почек (оно не грозит пациентам с депрессией — в рамках лечения дозировки не такие большие).

До того как рассыпать кетамин из пакетика, Саша перевёл жидкий кетамин из ветеринарного пузырька в кристаллы при помощи кухонной кастрюли. Его друзья шутят, что покупные кристаллы нужно превращать в раствор и потом снова в кристаллы — чтобы «сбросить энергетику» дилеров и других людей, связанных с его покупкой и продажей.

Кетаминовые войны

«Мы были лидерами в мире в лечении зависимости от алкоголя и наркотиков с помощью кетаминовой психотерапии», — немного грустно подытоживает Евгений Крупицкий. Он до сих пор читает лекции о своих исследованиях, правда, не в России.

Нарколог непрерывно занимался кетаминовой терапией c 1984 по 2002 год. Изучение пришлось прервать из-за давления силовиков — против Крупицкого попытались завести уголовное дело, но после обысков в лаборатории оно развалилось.

Давление началось после того, как в 1998 году приняли закон «О наркотических средствах и психотропных веществах». Вместе с ним появился обновлённый перечень психотропных веществ — туда попал кетамин, а в 2002 году его запретили использовать для лечения зависимости, и поэтому исследования Крупицкого стали незаконными.

Больше кетамин в России не исследовали.

Зато были уголовные дела против ветеринаров — их из-за кетамина начала преследовать образованная в 2003 году ФСКН. Наркополицейские считали, что врачи продают препарат на чёрном рынке. Этот период российских нулевых журналисты прозвали «кетаминовыми войнами».

Самый резонансный эпизод — уголовное дело ветеринара Александра Дуки. 25 ноября 2003 Дуку вызвали прямо в здание ФСКН (тогда он ещё назывался Госнаркоконтролем) — наркополицейские сказали, что необходимо провести срочную операцию буйному псу. В сумку Дуки оперативники подбросили меченые купюры, его самого задержали с наполненным кетамином шприцом в руке — прямо перед инъекцией для собаки.

Вместо кетамина ветеринарам предложили использовать похожий препарат — «Золетил». СМИ тогда связывали борьбу ФСКН против кетамина в ветеринарии с коррупцией — они указывали на то, что лицензию на «Золетил» имеет всего одна фирма и что уголовные дела на ветврачей начали заводить только после регистрации этого препарата.

«В мире кетамин — основное средство для наркоза животных, его используют в 80% операций. Это самый универсальный и удобный анестетик для животных. “Золетил” для них более токсичен», — рассказывает профессор Санкт-Петербургской академии ветеринарной медицины Кирилл Племяшов.

Сейчас провокации против ветврачей закончились, кетамин разрешили, но это вещество в российской ветеринарии почти не используют, отмечает Племяшов. По закону для этого нужно получить лицензию и оборудовать сейф в отдельной комнате, но далеко не каждая клиника может себе это позволить.

Шприц с шизофренией

В 1990-х вокруг Евгения Крупицкого сложилось небольшое сообщество наркологов и психиатров, заинтересованных в изучении кетамина. Михаил Зобин — один из них. Он до сих пор практикует психоделическую терапию в своей клинике в Черногории.

В этой стране кетамин числится в списке зарегистрированных лекарств, но не регулируется как наркотик, а значит, его можно использовать на усмотрение врача. Это сделано в соответствии с рекомендациями Всемирной организации здравоохранения — сотрудники ВОЗ рассудили, что злоупотребление кетамином не представляет серьёзных рисков для общества, куда важнее оставить препарат доступным.

Похожим образом регулируется кетамин и в США, поэтому там это вещество использовали для психоделической терапии депрессии ещё задолго до разрешения от FDA.

Зобин, видимо, беспокоится из-за нашего интервью — вспоминает обыски у Крупицкого и преследования ветеринаров.

Во время афганской войны он работал психиатром в 340-м окружном военном госпитале в Ташкенте. Он рассказывает историю про своего пациента с психозом. В своих галлюцинациях этот солдат променял психиатрическую палату на вымышленные планеты с хитроумными названиями, в которых получал несуществующие геройские звания. В какой-то момент у солдата нашли парапроктит — острый гнойник около прямой кишки. Пришлось делать срочную операцию.

«После операции состояние больного качественно изменилось, — рассказывает Зобин. — У меня на глазах человек вышел из психоза. Оказалось, что в качестве анестезии хирурги использовали кетамин. Спустя неделю после операции симптоматика, хотя и меньшей выраженности, вернулась. Чтобы убедиться, что это не совпадение, я уговорил анестезиолога сделать ещё две инъекции. Вторая не подействовала, однако третья инфузия вновь сопровождалась ослаблением симптоматики. Больше наблюдать не вышло — его отправили домой».

Я слушаю историю Зобина со скепсисом: в каком-то смысле кетаминовый трип очень похож на временный эпизод шизофрении — он симулирует все признаки этой болезни. Симулирует настолько хорошо, что добровольцев под кетамином используют для изучения шизофрении. Поэтому таким больным стараются не прописывать кетамин.

Есть и другой неожиданный аргумент — кетамин может останавливать психозы у пациентов с депрессией. В исследовании психиатров из Йельского университета, опубликованном в конце 2016 года, учёные в течение года вводили кетамин двум женщинам, страдающим депрессивным расстройством и острыми психозами.

Одна из пациенток жаловалась на голоса в голове; другая — по приказу галлюцинации подожгла собственный дом. Обе думали о самоубийстве. На период исследования они отметили улучшение настроения и исчезновение навязчивых идей. Впрочем, для выводов этого мало — результаты исследования ещё предстоит повторить другим учёным.

Провожая Зобина на парковке торгового центра после интервью, я обронил что-то вроде: «Я должен понимать, о чём пишу», — и предложил сделать мне кетаминовую инъекцию. Он согласился — мы договорились о встрече в Черногории.

География черных рынков

Теневой торговле кетамином почти столько же лет, сколько и самому кетамину. Препарат впервые синтезировали в американском штате Мичиган в 1962-м, и уже спустя пять лет он проделал путь от границы с Канадой до черного рынка Флориды на юге страны.

При этом кетамин сложно синтезировать. Несмотря на то что способы его приготовления можно найти в книгах, ни один из них не подходит для теневой коммерции — наркотик выйдет слишком дорогим и не выдержит конкуренции с медицинским оригиналом. Даже несмотря на попытки анонимных химиков из интернета ранних 2000-х довести рецепт до совершенства.

В промышленной фармакологии рецепт кетамина — это хорошо охраняемый секрет, зарезервированный для легитимных производителей. По этой причине кетамин на чёрных рынках ещё недавно был тем же, что и в больницах или ветеринарных клиниках, — чаще всего его напрямую закупали у индийских фабрик.

Сейчас секрет синтеза, судя по всему, уже попал в нарколаборатории Индии и соседнего Китая — в 2008–2011 годах 60% изъятий кетамина в мире пришлось на КНР, а страна была лидером незаконного синтеза. Несмотря на то что подпольные лаборатории работали для внутреннего рынка (в основном Гонконга), считается, что китайский кетамин добрался даже до Англии.

Из-за кетамина китайским спецслужбам пришлось организовать одну из самых масштабных антинаркотических операций в истории страны. Она прошла в маленькой деревеньке Бошэ в декабре 2013 года (не менее 20% её жителей были задействованы в производстве запрещённых веществ). В ход тогда пошли вертолёты, военные и глушилки сотовой связи. На подготовку этой операции ушло 6 лет, а на проведение — 14 часов.

Каждый год силовые структуры Китая рапортуют о закрытии десятков и сотен кетаминовых нарколабораторий. Постепенно эта страна теряет лидерство на рынке. Возможно, поэтому сейчас на крупнейших международных онлайн-наркорынках (например, Empire market) тоже ни следа китайского кетамина.

В Россию большая часть кетамина попадает из Евросоюза. Его оптом закупают на иностранных маркетах, рассказали мне хозяева магазинов с кетамином на Hydra. Некоторые продают его прямо в оригинальных медицинских пузырьках, но это могут быть и подделки.

Один из наркоторговцев с Hydra после ответов на вопросы написал мне: «Кетамин очень странное вещество, я его так и не понял».

Нейропластичность

Клиника Михаила Зобина находится в крошечном черногорском городке под названием Доброта. Раньше он лечил кетамином аддикции, но последние годы начал принимать пациентов с депрессией. За дверью комнаты для инъекций больной с повязкой на глазах — ему прямо сейчас вводят кетамин. Со стороны выглядит неинтересно: он просто лежит.

Пока я жду своей очереди, вместе со мной в лобби клиники сидит молодая пара — парень и девушка. У них беспокойные лица. Когда из кабинета под руку с Зобиным неспешно шаркает пациент, пара спешно натягивает улыбки. Они говорят на сербском, я не понимаю ни слова, но со стороны очевидно, что для них кетаминовая терапия — это что-то тревожное. Как операция, которую нужно перетерпеть и пережить.

Доктор рассказывает, что за последние 25 лет провёл больше восьми тысяч кетаминовых сессий. Пока я сажусь в кресло, он говорит, что сейчас в психиатрии этот препарат обычно вводится без участия анестезиолога — в палате мы с ним вдвоём. К этому моменту я ещё не знаю, на что будет похож мой трип: я никогда не пробовал кетамин и специально не читал о его эффектах (чтобы описать их без психоделического плацебо).

Когда я спрашиваю, как кетамин помогает излечиться от зависимости, Зобин рассказывает, что дело одновременно в психоделике и фармакологии. Он говорит, что трип может помочь преобразовать собственный опыт и помочь найти новые смыслы.

С другой стороны, есть теория о том, что кетамин улучшает нейропластичность — то есть помогает нервным клеткам формировать новые связи и оптимизировать старые. Этот механизм позволяет мозгу, например, меняться под воздействием опыта и восстанавливаться после травм головы. Или после депрессии и тревоги — ментальные болезни также наносят мозгу физический урон.

Перед началом процедуры Зобин предложил мне фиксировать переживания вслух, но я отказался. Уже во время инъекции он сидит рядом с кушеткой и управляет напором вещества в мою вену — сопровождает психоделические погружение контролем дозы препарата.

Он говорит, что так может лучше контролировать физическое состояние пациента и ход его трипа: понять, что у больного случился неприятный психоделический опыт (бэд-трип), можно по мимике и реже — по движениям и голосу. Такой психоделический кошмар может стать психотравмой сам по себе, но в клинических условиях случается редко.

Спустя час диссоциативного трипа я точно так же вышаркиваю из кабинета для инъекций. У меня с непривычки сильно кружится голова (так, словно я перепил). Первым делом я иду к зеркалу в туалете — как будто хочется проверить, что моё тело на месте. Кажется — ну или мне так хочется верить, — теперь я на каплю меньше боюсь своей смертности. Почему-то я много думал о ней в кетаминовом трансе.

«У нас нет понятийного аппарата для описания этого опыта, нет даже терминологии адекватной, настолько это за пределами нашего обычного существования», — подытоживает Зобин, когда я советуюсь с ним в подборе простых и понятных слов для описания своего кетаминового опыта в тексте.

Через несколько недель мы созвонились для ещё одного интервью. Я спросил у него о музыке, которую он поставил мне на время инъекции, — про ту мелодию на китайской дудке. Он рассказал, что нашёл её в каком-то поисковике по запросу «буддийская музыка для медитации».

Капли крови на одежде

На фасаде исторического здания на Никольской улице в Москве (совсем рядом с Кремлем) стоят три статуи женщин со змеями. Эти изображения античной богини Гигии, покровительницы врачей и медицины, — единственное, что выдаёт в бутике здание бывшей дежурной Аптеки № 1.

Первая аптека стала меккой для наркопотребителей ещё в Советском Союзе. В 80-х там покупали аптечные лекарства для создания из них наркотиков кустарным образом. В 90-х начали закупать флаконы с кетамином — тогда его ещё можно было получить рецептурно как обезболивающее, так что кетамин ненадолго стал популярным уличным наркотиком.

На фасаде исторического здания на Никольской улице в Москве (совсем рядом с Кремлём) стоят три статуи женщин со змеями. Эти изображения античной богини Гигии, покровительницы врачей и медицины, — единственное, что выдаёт в бутике здание бывшей дежурной Аптеки № 1.

Первая аптека стала меккой для наркопотребителей ещё в Советском Союзе. В 80-х там покупали аптечные лекарства для создания из них наркотиков кустарным образом. В 90-х начали закупать флаконы с кетамином — тогда его ещё можно было получить рецептурно как обезболивающее, так что кетамин ненадолго стал популярным уличным наркотиком.

«Как-то раз мы сами купили кетамин в Первой аптеке без рецепта», — делится музыкант Ярослав Архипов. Он участвовал в московской программе «Врачей без границ» — у Первой аптеки волонтёры тренировались раздавать стерильные шприцы, презервативы и обучающие брошюры.

На рубеже веков Россия стояла на пороге эпидемии ВИЧ. Действия «Врачей без границ» были направлены на её предотвращение — чтобы наркопотребители не передавали друг другу эту болезнь. Такой подход называется снижением вреда — его суть в том, чтобы нивелировать урон, наносимый самим себе и обществу наркопотреблением. Правительство боролось с эпидемией по-своему — при помощи запретов и рекламных роликов («Безопасный секс — это мой выбор!»).

Архипов рассказывает, что в конце 1990-х кетамин с рук продавали пенсионеры. Тогда ещё ходили слухи, что пожилым людям за реализацию кетамина платит мафия, которая получает это вещество из больниц.

Ярослав и другие волонтёры скрупулезно вели дневники с отчётностью, в которых оставляли небольшие репортажные пометки — в том числе о кетамине:

05.06.1997

Большинство людей [у Аптеки № 1] употребляют кетамин, меньше — стимуляторы и героин.

24.06.1997

Каждый наркоман хотя бы раз пользовался чужим баяном (шприцом. — Прим. ред.) или давал свой. В основном это происходит среди друзей. Чаще этому подвержены уличные наркоманы. Встретился 12-летний мальчик, проводящий всё время у Первой аптеки, вмазывающийся кетамином, где придётся.

25.06.1997

Один парень рассказал, что менты попросили его быть понятым, за это ему дали два пузырька кетамина и разрешили вмазаться прям в отделении. Многие в тусовке на Лубянке продолжают выбирать кетамин из одного пузырька каждый своим баяном.

11.07.1997

Встретил старого друга, сидел на гере, приехал за кетом. Много героиновых стали колоться кетамином. Кетаминщики совершенно неспособны воспринимать окружающий мир.

23.07.1997

Кетаминщики все в следах крови на одежде — вмазываются (делают инъекцию. — Прим. ред.) в мышцу через одежду.

«Через джинсы кололись потому, что времени не было: если ты на точке, кетамин могут отнять, могут менты подойти. Могут увидеть, что ты засучиваешь рукав. Поэтому взял, треснулся и отдыхаешь», — говорит Ярослав Архипов.

Пока мы говорим по телефону, я перечитываю дневники «Врачей без границ» — в одной из записей указаны дозировки кетамина. Больше, чем при интраназальном употреблении, но для полноценного психоделического путешествия не хватит.

«Они бегали, махали руками или, наоборот, смиренно лежали где-то в углу, галлюцинации тоже были», — описывает, как принимали кетамин, Архипов.

Записи в дневниках настолько не сходятся с тем, как выглядит зависимость от кетамина в заметках британских журналистов Vice и исследованиях наркологов, что кажется, будто у Первой аптеки употребляли какое-то другое вещество. Такое, от которого зависимость не только психологическая.

Эти описания могли бы подлить огня в дебаты вокруг экспериментальной кетаминовой терапии в США — из-за популярности болеутоляющих в стране уже началась эпидемия опиоидной наркозависимости. Сейчас американским докторам меньше всего нужно повторение этой истории — особенно на фоне теории, что кетамин работает как антидепрессант благодаря опиоидными рецепторами.

Я пытаюсь получить ответ у Архипова — он работал в поле, раздавал наркозависимым шприцы, общался с ними и сам пробовал кетамин. То есть должен знать, почему это вещество оказалось так популярно.

«Им было скучно, заняться нечем, — отвечает Архипов. — Бедные, несчастные, кому негде жить или в семье проблемы, — кетамин для них был самым доступным и дешёвым».

Наука против K-Hole

— А вы сами пробовали кетамин? — спрашиваю я у доктора Зобина.

— Конечно, я пробовал. В середине 1980-х, под присмотром коллеги. Из-за исследовательского подхода восприятие всё равно неизбежно отличается от опыта пациента. Я слышал свой пульс и следил за ним, пытался запомнить содержание трипа. А у пациента таких задач нет, он может просто воспринимать происходящее как новый опыт самопознания, — вспоминает он.

Он попробовал кетамин, когда участвовал в исследовании хирургического применения этого вещества для Военно-медицинской академии. Задача заключалась в том, чтобы уменьшить психоделический эффект кетамина во время его использования для наркоза — так солдаты быстрее приходили в себя после операций.

Психоделические переживания от кетаминовой анестезии коллеги Зобина называли психозом. В иностранной литературе их чаще называют делирием — он случается на выходе из диссоциативного наркоза (не только от кетамина, но и, например, от веселящего газа). От этого «бреда» пытались избавиться ещё во время разработки кетамина — его создали как альтернативу PCP; в старых фильмах этот психоделик ещё называли «ангельской пылью». Кетамин оказался менее токсичным, а длительность «бреда» на выходе — приемлемой.

Сейчас, чтобы превратить кетамин из психоделического лекарства от депрессии в обычное, учёные пытаются вывести аналоги этого вещества без психоделики. Впрочем, пока до конца не понятно, может ли такой аналог кетамина работать как антидепрессант, — чтобы узнать точно, понадобятся годы исследований.

Кажется, с пренебрежением о диссоциативной психоделике думают и наркопотребители. Они называют неглубокий кетаминовый транс K-Hole — как дыра, в которую можно ненароком провалиться, если насыпать слишком много кристаллов.

Смерть или околосмерть

Одна из ступеней погружения в кетаминовый трип очень похожа на смерть.

Под кетамином можно взглянуть на себя и свою жизнь со стороны, летать по комнатам и туннелям со светом и встречать ангелов. Отсюда и истории про путешествия души во время операций, так похожие на кетаминовые трип-репорты из интернета, — это всё психоделика на выходе из наркоза, если врач пренебрёг вспомогательными лекарствами.

Видимо, смерть тоже напоминает кетаминовый трип — истории людей (не только с операционных столов), переживших клиническую смерть, можно было бы спокойно принять за рассказы о глубоком погружении в K-Hole. Даже есть теория, что в момент смерти мозг вырабатывает некий аналог кетамина.

Ещё глубже в трансе наступает чувство тотального спокойствия, единения с миром, распада самовосприятия. Тебе кажется, что тебя не существует, вместо этого ты ощущаешь единство, как бы становишься частью чего-то большего — например, природы, мира, Вселенной.

Иногда это состояние называют «мистическим опытом» — по аналогии с религиозным откровением. Или трансперсональным уровнем психики. Наркопотребители называют его «Смертью эго». Учёные сейчас используют выражение «разложение эго».

Они же иногда пишут об эго в контексте терапии. Якобы маленькие дозы кетамина (в Северной Америке даже используются кетаминовые леденцы) ослабляют защитные механизмы эго — возможно, поэтому кетамин позволяет терапевту находить у пациента скрытые травмы и менять перспективу: добиваться откровений о себе, которые приходят пациенту в символической форме.

После очередной инъекции Кевин рассказывает мне, как немного больше понял свою болезнь. Тогда во время кетаминового транса он «посмотрел на себя со стороны» и увидел, как каждый день повторяет замкнутый круг из депрессивных и суицидальных мыслей, действий и эмоций. И вспомнил, как этот круг можно разорвать, — его этому обучал один из терапевтов. Это всё не было единовременным исцелением — скорее просто полезным напоминанием.

Впрочем, разговоры о мистике и эго очень далеки от научного мейнстрима — экспериментальных клиник становится всё больше, но о психоделике всё ещё пишут как о побочном эффекте кетамина.

Послесвечение

Психоделический трип не всегда заканчивается вместе с действием вещества.

Главное, что я отметил для себя, — после кетаминовой сессии я начал лучше спать и меньше тревожиться. Это всё продлилось недолго: примерно спустя полторы недели бессонница и тревога вернулись.

Учёные давно задокументировали остаточные эффекты приёма самых популярных психоделиков (и реже — эмпатогенов) — это чувство общего благополучия, спокойствия, ясности ума. Эффект длится от нескольких часов до нескольких месяцев и, возможно, зависит от психоделического содержания трипа.

В англоязычной наркокультуре этот эффект называется «afterglow». У термина нет устоявшегося русского перевода, но буквально это «послесвечение».

По-видимому, именно послесвечения добиваются последователи новых религий из Южной Америки: церкви Santo Daime и União do Vegetal проводят ежемесячные (а иногда — еженедельные) обряды с аяуаской — это мощный шаманский отвар-психоделик. Таким образом, в теории они могут поддерживать постоянный эффект послесвечения.

Кетаминовая психотерапия работает схожим образом: для поддержания эффекта пациентам нужно повторять инъекции — примерно раз в месяц.

Сейчас Кевин уже закончил свой первый курс лечения. Остаточный эффект длится в среднем до двух недель — видимо, помогает кетаминовый спрей для носа. Он говорит, что никакой психоделики или опьянения от такого спрея не чувствует.

Потом он добавляет, что вообще не хочет повторять опыт кетаминового трипа. Во время одной из сессий Кевин словил паническую атаку: на пике психоделических переживаний он, как я во время своего первого трипа, подумал что-то вроде «А что, если теперь так будет всегда?», но побороть тревожную идею не смог. Впрочем, его следующие сессии проходят без паники.

Кевин в принципе не любит нетрезвость — даже от алкоголя или марихуаны — и до экспериментального лечения никогда не пробовал ничего сильнее. Он не хочет возвращаться в транс, но следующий курс начнётся уже через шесть недель. Одна сессия обходится в $450, всё это не покрывается его страховкой — парадоксально, но Кевину было бы дешевле покупать кетамин у дилера, чем платить за лечение в клинике.

Сейчас кетамин рассматривается психиатрией как одно из самых многообещающих лекарств. Не только от депрессии — вероятно, препарат справляется с тревожностью, посттравматическим расстройством, фиксацией на суициде и многими другими состояниями. Может быть, при помощи психоделики, может, из-за фармакологического эффекта. А может, из-за того и другого.

Как и с другими антидепрессантами, доктора рассчитывают, что в то время как кетамин эффективно снимает симптомы, при помощи психотерапии Кевин сможет окончательно побороть болезнь. Но что, если депрессия окажется сильнее? Я спрашиваю Кевина, не боится ли он, что ему придётся принимать кетамин до конца жизни. Он отвечает, что это стоит того, чтобы не думать о самоубийстве.